─ Вы же были отличником в школе, Владимир Ростиславович?

─ И в институте тоже. В МГИМО получал Ленинскую стипендию. Единственную на факультете. Сто тридцать рублей в месяц, большие деньги по тем временам.

─ Вот! А сейчас вдруг в троечники скатились.

─ Это вы о чем?

─  Об опросе ВЦИОМ, который показал, что жители России не слишком довольны работой министров и вице-премьеров. В 2016 году результаты деятельности чиновников оказались хуже прошлогодних. Так, ваш персональный балл снизился с 3,45 до 3,34. Согласны с такой оценкой?

─ Оценивать оценки ─ дело неблагодарное. Министров-отличников в мнении народном и быть, наверное, не может…

─ Но на кого-то ведь надо ориентироваться?

─ На Сергея Лаврова, министра иностранных дел. У него и балл в опросе один из наиболее высоких, да и вообще для любого мгимошника Сергей Викторович ─ идеал.

─ А на общественное мнение вы оглядываетесь?

─ Безусловно. Но не делаю ничего специально, чтобы кому-то понравиться. Как работал, так и работаю.

Главная оценка ─ со стороны президента и главы правительства. И есть собственная, внутренняя. Она всегда плохая. Я постоянно собой недоволен. За редкими исключениями.

─ Например?

─ Размышления в стиле "Кто молодец? Я молодец!" давайте оставим для клипа о лабутенах. Я менее прямолинейно подхожу к этим вопросам.

─ Насколько так называемое "дело реставраторов", по которому арестовали вашего зама, статс-секретаря Григория Пирумова и еще нескольких сотрудников Минкультуры, ударило по репутации ведомства? Подозрение в мошенничестве в особо крупном размере, согласитесь, это серьезно.

─ Очевидно, что любая неприятная история оказывает воздействие на "экспертные рейтинги". Но она мало что меняет в моей повседневной работе: главной своей задачей вижу реализацию государственной культурной политики. Текущие проблемы и конфликты на это влиять не должны. Кому-то нравится, как мы работаем, кому-то ─ нет, но так бывает всегда. Допускаем ошибки, что тоже неизбежно. Стараемся исправлять их по ходу дела.

Что касается конкретной ситуации, о которой спрашиваете, по ее следам мы запустили серию проверок, хотя и ранее отслеживали работу департамента управления имуществом и инвестиционной политики с точки зрения ценообразования, размеров скидок, получаемых по тому или иному конкурсу… Об этом можно долго рассказывать, не хочу повторяться, я подробно останавливался на проблеме на последнем заседании коллегии министерства. Департамент четыре года не повышал расценки на реставрационные работы, и, по нашим исследованиям, они сейчас самые низкие в стране. За минувший год средняя скидка от конкурсной цены составила пятнадцать процентов, а по отдельным объектам ─ двадцать четыре! Для сравнения: в 2011 году скидка равнялась лишь… одному проценту от цены экспертизы.

Возможно, мы рано успокоились, поэтому сейчас еще раз углубленно все анализируем, оцениваем. В том числе по качеству работ. В мае выйдут результаты комплексной проверки Северо-Западной дирекции, после этого начнется проверка в Московской дирекции. Это наши самостоятельные учреждения...

Когда журналисты пишут о "деле реставраторов", то обычно валят все в одну кучу. Между тем важно понимать: заказчиком, а значит, и приемщиком работ могут выступать разные организации. Министерство культуры само ─ лишь в небольшой части. А кроме нас, региональные власти, отдельные учреждения со своим бюджетом. Такие, как Государственный Эрмитаж или Малый театр… Они сами объявляют конкурс, выбирают исполнителя, потом принимают работу.

Скажем, заказчиком реконструкции объектов Ново-Иерусалимского монастыря стал одноименный уважаемый фонд. Это памятник культуры, но наше министерство не заказывает и не оплачивает эти работы.

─ А Изборск?

─ Да, в этом случае заказчиком было Минкультуры. Насколько понимаю, выявленные нарушения были своевременно устранены. Хотя шума много…

Проблема гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд, поэтому и не хочу углубляться в комментарии. Пусть занимаются профессионалы. То, что дело ведет именно ФСБ, на мой взгляд, хорошо. Это элита силовых структур. Надеюсь, высокий уровень профессионализма позволит им спокойно и объективно во всем разобраться.

─ Тем не менее на коллегии министерства звучали голоса, чтобы обвиняемым изменили меру пресечения, выпустили из СИЗО до суда. Вы направили это обращение в суд?

─ Вопрос был открыто поставлен на голосование, решение коллегии принято, его надо выполнять. Мы передали обращение адвокатам, дальнейшее ─ зона их ответственности.

Кстати, хочу обратить внимание, что я полностью поменял систему формирования коллегии, вывел из нее всех чиновников, кроме заместителей министра. Освободившиеся двадцать мест отданы творческим деятелям. И предложение выпустить обвиняемых из-под стражи первым прозвучало из уст деятелей культуры, которых потом поддержали другие выступавшие.

И чтобы закрыть тему: по нашим законам вину человека может установить только суд. Пока приговор не вынесен, не считаю возможным отрекаться от подчиненных. Это было бы как минимум не по-мужски.

─ В данном случае коллегия выступила единым строем, но среди деятелей культуры немало тех, кто дружно осуждает практически каждую новую инициативу вашего ведомства в целом и министра в частности.

─ Читаете Facebook по утрам? Не надо. И по вечерам тоже. Не советую. Я вот не делаю этого. И аккаунты в социальных сетях сознательно не открываю. Элементарно нет времени. Только в Twitter зарегистрировался, там хотя бы короткие сообщения, можно просмотреть по дороге домой.

─ Негативную информацию отфильтровываете, чтобы не расстраиваться?

─ В обзоре, который мне готовят, информация с противоположных флангов. Поймите простую, но главную мысль. Моя работа не в том, чтобы нравиться всем, она - в реализации государственной культурной политики. Если критика касается тех или иных наших конкретных действий (в интересах государства и культуры!), ничего "негативного" в ней по определению быть не может. Это нормальный, повседневный поиск оптимальных решений. Если же чья-то позиция отрицает культурную политику как класс, то и предмет диалога отсутствует. В таком случае "громкие дела" - лишь удобный медийный повод, чтобы лишний раз выкрикнуть, заявить о себе. На нашей работе это не отражается. На том стоим и стоять будем. Точка.

─ Но вы ведь можете отлучить недовольную прогрессивную общественность от доступа к бюджетному пирогу?

─ Мои личные симпатии или антипатии вообще никак не влияют. Мы специально создали сложно-конкурсную систему распределения грантов. Во всем ─ от кино до театров. Это многоуровневый механизм принятия решений, и он полностью оторван от воли министра. Более того, до последнего момента я даже не знаю результатов голосования. Есть экспертные советы, которые принимают решения. Их лишь иногда дают мне на утверждение. Но самостоятельно изменить я не ничего могу.

Как правило, все определяется на уровне профильных департаментов, где за процессом следят профессионалы отрасли. Если что-то вызывает принципиальное несогласие, я вправе вмешаться и отменить заключение экспертов. Но такие случаи штучны.

Источник: https://mkrf.ru/press-center/mediapublic/detail.php?ID=1015203